Абу-ль-Фатх Омар Хайям (18 мая 1048 — 4 декабря 1131) — иранский поэт, математик, астроном, философ живший в XI-XII вв. (по европейскому летоисчислению) в Персии.
Известен благодаря своим четверостишиям — мудрым, полным юмора, лукавства и дерзости рубаи. Долгое время был забыт, но его творчество стало известным европейцам в новое время благодаря переводам Эдварда Фитцджеральда.
Биография
По сохранившемуся гороскопу Омара Хайяма вычислено, что родился он скорее всего 18 мая в 1048 году. Место рождения - город Нишапур.
Нишапур, расположенный на востоке Ирана, в древней культурной провинции Хорасан, был ярмарочным городом для многих, даже отдаленных, провинций Ирана и Средней Азии и для ближайших стран. Нишапур был одним из главнейших культурных центров Ирана; с XI века в городе действовали школы среднего и высшего типа - медресе.
В Нишапуре прошли детские и юношеские годы Омара Хайяма. О его семье сведений не сохранилось. Прозвище - Хайям, что означает "палаточник", "палаточный мастер", позволяет высказать предположение, что его отец принадлежал к ремесленным кругам. Во всяком случае, семья располагала достаточными средствами, чтобы предоставить сыну возможность многолетней серьезной учебы.
Омар Хайям учился сначала в Нишапурском медресе, имевшем в это время славу аристократического учебного заведения, готовящего крупных чиновников для государственной службы, затем продолжал образование в Балхе и Самарканде.
Он овладел широким кругом точных и естественных наук, развитых в его время: математикой, геометрией, физикой, астрономией; специально изучал философию, теософию, корановедение, историю, правоведение и весь комплекс филологических дисциплин, входящих в понятие средневековой образованности; был начитан в родной поэзии, знал в совершенстве арабский язык и арабскую литературу, владел основами стихосложения. Омар Хайям был искусен в астрологии и врачевании, профессионально изучал теорию музыки. Он ознакомился с достижениями античной науки - трудами Архимеда, Евклида, Аристотеля, переведенными на арабский язык.
Хайям не только великолепно на память знал Коран, но мог дать толкование любого аята этой главной книги мусульман. Поэтому даже ведущие теологи Востока не считали зазорным для себя обращаться к нему за консультациями (отсюда, вероятно, титул Плечо Веры). Однако его идеи не вписывались в ортодоксальный ислам.
Главным направлением его научных занятий становится математика. В двадцать пять лет он делает свои первые научные открытия. Математический труд "Трактат о доказательствах проблем алгебры и ал-мукабалы" (с чем едят последнюю я не знаю), написанный им в Самарканде в шестидесятые годы XI века, приносит Омару Хайяму славу выдающегося ученого. Ему стали оказывать покровительство меценатствующие правители.
Правители XI века соперничали между собой в блеске своей свиты, переманивая друг у друга образованных царедворцев, а самые могущественные просто требовали передать к их двору прославившихся ученых и поэтов.
Научная деятельность Омара Хайяма протекала сначала в Бухоре при дворе Караханидского принца Хакана Шамс ал-Мулка (1068-1079). Летописцы XI века отмечают, что бухарский правитель окружил Омара Хайяма почетом и "сажал его рядом с собой на трон".
К этому времени стремительно выросла и утвердилась огромная империя Великих Сельджуков - выходцев из кочевого туркменского племени Огузов. В 1055 году сельджукский полководец Тугулбек завоевал Багдад и объявил себя султаном, владыкою новой империи. Халиф окончательно утратил реальную власть, что имело большое значение для раскрытия сил, ознаменовавших эпоху замечательного культурного расцвета, которую называют восточным Возрождением, предтечей западного Ренессанса.
В 1074 году Омар Хайям был приглашен на службу к царскому двору, к могущественному султану Малик-шаху (1072-1092) в город Исфахан.
1074 год стал знаменательной датой в жизни Омара Хайяма: ею начался двадцатилетний период его особенно плодотворной научной деятельности, блестящей по достигнутым результатам.
Город Исфахан был в это время столицей мощной сельджукской державы, простиравшейся от Средиземного моря на западе до границ Китая на востоке. Малик-шах придал своему двору небывалое великолепие. Средневековые авторы красочно описывают роскошь дворцового убранства, пышные пиршества и городские празднества, царские забавы и охоты. При дворе Малик-шаха был огромный штат придворных: кравчих, оруженосцев, привратников, стражей и большая группа поэтов - панегиристов во главе с одним из самых крупных одописцев XI века - Муиззи (1049 - ум.между 1123 и 1127).
В годы правления султана Малик-шаха Исфахан становится животрепещущим городом страны, здесь рождаются и разрабатываются многие важные социально-административные и культурные реформы. Созидательная государственная деятельность и широкие просветительские преобразования, которыми отмечены эти десятилетия, характеризуемые историками, как период наивысшего подъема сельджукского государства, были обязаны не султану Малик-шаху (который вряд ли владел даже элементарной грамотностью, так как среди тюркской аристократии большей популярностью пользовалось умение скакать на лошади, стрелять из лука и махать саблей ), а везиру султана Низам ал-Мулку ( 1018 - 1092), образованнейшему человеку своего времени, обладавшему большим государственным талантом. Он сумел обуздать своеволие завоевателей и установить в покоренных странах на длительный срок относительный порядок и спокойствие, необходимые для мирного труда земледельцев и ремесленников. Он покровительствовал развитию науки, открыл в Исфахане и в других крупнейших городах - Багдаде, Басре, Нишапуре, Балхе, Мерве, Герате, - учебно-научные академии; по имени везира они повсеместно назывались Низамийе. Для исфахан- ской академии Низам ал-Мулк возвел величественное здание возле самой пятничной ( главной ) мечети и пригласил в Исфахан для преподавания в ней известных ученых из других городов. Исфахан, славившийся ценнейшими собраниями рукописных книг, обладающий прочными культурными традициями (достаточно сказать, что в Исфахане провел значительную часть жизни в начале XI века Абу Али ибн Сино (980 - 1037), гениальный Авиценна, читавший лекции в одном из исфаханских медресе), становится при Низам ал-Мулке активно действовавшим научным центром с влиятельной группой ученых.
Омар Хайям стал почетным приближенным султана. Легенда говорит, что Низам ал-Мулк предложил Хайяму управлять Нишапуром и всей прилегающей областью. Хайям ответил, что не умеет управлять людьми, приказывать и запрещать. И тогда Низам ал-Мулк назначил Хайяму годовое жалование в 10000 золотых динаров (это гигантская сумма), дабы он беспрепятственно мог заниматься наукой.
Омар Хайям был приглашен султаном Малик-шахом по настоянию Низам ал-Мулка для управления дворцовой обсерваторией. Собрав у себя при дворе лучших астрономов века и выделив крупные денежные средства для приобретения самого совершенного оборудования, султан поставил перед Омаром Хайямом задачу - разработать новый календарь. В Иране и Средней Азии в XI веке существовало одновременно две календарные системы: солнечный домусульманский зороастрийский календарь и лунный, привнесенный арабами вместе с исламизацией населения. Обе календарные системы были несовершенны. Солнечный зороастрийский год насчитывал 365 дней; поправка на неучитываемые дробные части суток корректировалась только раз в 120 лет, когда ошибка вырастала уже в целый месяц. Лунный же мусульманский год в 355 дней был совершенно непригоден в практике сельскохозяйственных работ.
В течение пяти лет Омар Хайям вместе с группой астрономов вели научные наблюдения в обсерватории, и к марту 1079 года ими был разработан новый календарь, отличавшийся высокой степенью точности. Этот календарь, получивший название по имени заказавшего его султана "Маликшахово летоисчисление" имел в своей основе тридцати трех летний период, включавший 8 високосных годов; високосные годы следовали семь раз через четыре года и один раз через пять лет. Проведенный расчет позволил временную разницу предлагаемого года по сравнению с тропическим годом, исчисляющимся в 365.2422 дня, свести к девятнадцати секундам. Следовательно, календарь, предложенный Омаром Хайямом, был на семь секунд точнее ныне действующего григорианского календаря (разработанного в XVI веке), где годовая ошибка составляет 26 секунд. Хайямовская календарная реформа с тридцатитрехлетним периодом оценивается современными учеными как замечательное открытие. Однако она не была в свое время доведена до практического внедрения.
В долгие часы работы в обсерватории, которая была одной из лучших в это время, Омар Хайям вел и другие астрономические исследования. На основе многолетних наблюдений за движением небесных тел он составил "Астрономические таблицы Маликшаха" - "Зинджи Малик-шахи". Эти таблицы были широко распространены на средневековом Востоке, до наших дней они, к сожалению, не сохранились.
Астрономия в эпоху Омара Хайяма была неразрывно связана с астрологией, которая входила в средние века в число наук особой практической необходимости. Омар Хайям входил в ближайшую свиту Малик-шаха, то есть в число его надимов - советников, и, разумеется практиковал при царском дворе как астролог. Слава Омара Хайяма, как астролога - прорицателя, была очень велика. Однако его современник, поэт Низами Арузи Самарканди писал: "Хотя я был свидетелем предсказаний Доказательства Истины Омара, однако в нем самом я не видел никакой веры в предсказания по звездам".
В Исфахане, при дворе Малик-шаха, Омар Хайям продолжает заниматься математикой. В конце 1077 года он завершил геометрический труд "Трактат об истолковании трудных положений Евклида". Математические сочинения Омара Хайяма - их сохранилось до наших дней два (первое - уже упомянутый алгебраический трактат, написанный еще в шестидесятые годы) - содержали теоретические выводы чрезвычайной важности. Впервые в истории математических дисциплин Хайям дал полную классификацию основных видов уравнений - линейных, квадратных, кубических (всего двадцать пять видов) и разработал теорию решения кубических уравнений. Именно Омару Хайяму принадлежит заслуга первой постановки вопроса о связях геометрии с алгеброй. Хайям обосновал теорию геометрического решения алгебраических уравнений, что подвело математическую науку к идее переменных величин. Книги Омара Хайяма долгие века оставались неизвестными европейским ученым, создателям новой высшей алгебры и неевклидовой геометрии, и они были вынуждены заново пройти долгий и нелегкий путь, который за пять-шесть веков до них уже проложил Омар Хайям. Еще один математический труд Хайяма - "Трудности арифметики" (содержание этой своей ранней работы, не дошедшей до нашего времени, Хайям излагает в алгебраическом трактате) - был посвящен методу извлечения корней любой степени из целых чисел; в основе этого метода Хайяма лежала формула, получившая впоследствии название бинома Ньютона. Также только по ссылкам, имеющимся в сочинениях Хайяма, известно, что его перу принадлежал оригинальный трактат, разробатывающий математическую теорию музыки.
В исфаханский период Омар Хайям занимался и проблемами философии, с особой тщательностью изучая огромное научное наследие Авиценны. Некоторые его сочинения Омар Хайям перевел с арабского языка на фарси, проявив своего рода новаторство: роль языка науки играл в это время исключительно арабский язык. Увлекался он и сочинениями прославленного арабского поэта Абу-л-Аля ал-Маарри (973-1057).
К 1080 году относится первый философский трактат Омара Хайяма - "Трактат о бытии и долженствовании". Он был написан в ответ на письмо имама и судьи Фарса, одной из южных провинций Ирана. Судья предлагал "царю философов Запада и Востока Абу-л-Фатху ибн-Ибрахиму Хайяму" объяснить, как он понимает мудрость аллаха в сотворении мира и человека и признает ли необходимость молитв. Это обращение к Хайяму идеолога ислама было вызвано распространившимися уже в это время антиисламскими высказываниями авторитетного ученого. Письмо имело своей целью побудить Омара Хайяма выступить с открытым признанием основных религиозных положений ислама. В ответном трактате Омар Хайям, заявив себя учеником и последователем Авиценны, высказал свои суждения с философских позиций восточного аристотелианства. Признавая существование бога, как первопричины всего сущего, Хайям утверждал, однако, что конкретный порядок явлений - не результат божественной мудрости, а определяется в каждом частном случае законами самой природы. Взгляды Хайяма, заметно расходившиеся с официальной мусульманской догматикой, были изложены в трактате сдержано и конспективно, эзоповым языком недомолвок и иносказаний. Несравненно более смело, даже вызывающе дерзко, эти антиисламские настроения ученого находили выражения в его стихах.
Двадцатилетний относительно спокойный период жизни Омара Хайяма при дворе Малик-шаха оборвался в конце 1092 года, когда при невыясненных обстоятельствах скончался султан; за месяц до этого был убит Низам ал-Мулк. Смерть этих двух покровителей Омара Хайяма средневековые источники приписывали исмаилитам.
Исмаилизм - это религиозно-политическое движение, которое в данную эпоху было направлено против тюркской знати. Лидер наиболее радикального крыла этого движения, Хасан Саббах, в 1090 году захватил горную крепость Аламут на севере Ирана и сделал ее базой широкомасштабной террористической деятельности. Его приверженцы были известны под названием "хашишины". Слово это, в европейском варианте произношения звучавшее "ассасины" вошло в некоторые европейские языки в значении - убийцы. Такова была их слава. Таинственны и страшны рассказы о жизни Исфахана в это время, когда развернули свою деятельность хашашины с их тактикой мистификации, перевоплощений, ловушек и тайных убийств. Низам ал-Мулк был зарезан исмаилитом, проникшим к нему под личиной дервиша - странствующего мусульманского монаха, а Малик-шах тайно отравлен. После смерти Малик-шаха исмаилиты терроризировали исфаханскую знать. Страх перед тайными убийствами, наводнившими город, порождал подозрения, доносы и расправы. Началась ожесточенная борьба за власть. Империя начала разваливаться.
Положение Омара Хайяма при дворе Туркан-хатун, вдовы Малик-шаха, пошатнулось. Султанша, не жаловавшая Низам ал-Мулка, не испытывала доверия и к его приближенным. Омар Хайям продолжал еще некоторое время работать в обсерватории, однако уже не получал ни поддержки, ни прежнего содержания. Одновременно он выполнял при Туркан-хатун обязанности астролога и врача. Хрестоматийным стал рассказ об эпизоде, связанном с полным крушением придворной карьеры Омара Хайяма, - некоторые биографы относят его к 1097 году. Болел ветряной оспой младший сын Малик-шаха Санджар, и лечивший его Омар Хайям имел неосторожность высказать сомнение в жизнеспособности одиннадцатилетнего мальчика. Слова, сказанные везиру, были подслушаны слугой и доведены до ушей больного наследника. Санджар, ставший впоследствии султаном, правившим сельджукским государством с 1118 по 1157 год, на всю жизнь затаил неприязнь к Омару Хайяму.
Исфахан после смерти Малик-шаха вскоре потерял свое положение царской резиденции и главного научного центра. Обсерватория пришла в запустение и была закрыта, столица была перенесена в Хоросан в город Мерв. Омар Хайям навсегда оставляет двор и возвращается в Нишапур.
В Нишапуре Омар Хайям прожил до последних дней жизни лишь иногда покидая его для посещения Бухоры или Балха и еще раз - ради длительного путешествия - паломничества в Мекку к мусульманским святыням. Хайям вел преподавание в Нишапурском медресе, имел небольшой круг близких учеников, изредка принимал искавших встречи с ним ученых, участвовал в научных диспутах. Продолжая исследования в области точных наук, он пишет в эти годы физический трактат "Об искусстве определения количества золота и серебра в сплавах из них". Трактат этот, как его оценивают специалисты в наши дни, имел для своего времени большое научное и практическое значение.
Сохранились свидетельства только двух человек, лично знавших Омара Хайяма. Оба они - его младшие современники: писатель и поэт Низами Арузи Самарканди (род. в девяностые годы XI века) и историк Абу-л-Хасан Али Бейхаки, хорасанец по происхождению. Встречи, о которых упоминают эти известные авторы XII века, относятся к Нишапурскому периоду жизни Хайяма, к годам его старости. Низами Арузи близко общался с Хайямом и причислял себя к его ученикам и восторженным последователям. Вспоминая о встречах с ним в Балхе в 1112-1114 годах, Низами Арузи с величайшим пиететом именует Хайяма "Доказательство Истины", тем более почетным, что именно этим прозвищем был награжден средневековыми авторами Авиценна.
Бейхаки вспоминает, как подростком он впервые увидел Омара Хайяма, называя его уважительно "имам", то есть "духовный вождь". Он с восхищением говорит о нем, как о человеке, обладающим феноменальной памятью и необычайно широкой научной эрудицией. Вот один из коротких рассказов Бейхаки: "Однажды в Исфахане он внимательно прочел одну книгу семь раз подряд и запомнил ее наизусть, а возвратившись в Нишапур он продиктовал ее, и, когда сравнили это с подлинником, между ними не нашли большой разницы".
Бейхаки отмечает резкость Омара Хайяма и его замкнутость и то, что "он был скуп в сочинении книг и преподавании". В этом коротком высказывании - трагическая коллизия научной судьбы Омара Хайяма - выдающегося ученого средневековья. Свои блестящие знания, намного опередившие его эпоху, замечательный мыслитель Востока, лишь в малых долях смог изложить в сочинениях и передать ученикам. Чтобы судить о том, сколь нелегка была вообще участь средневекового ученого, мы располагаем свидетельством самого Омара Хайяма. В предисловии к алгебраическому трактату, написанному еще в молодые годы, Хайям отдает горькую дань памяти погибшим на его глазах светочам мысли от рук религиозных фанатиков при погроме нишапурского медресе, и говорит о почти неизбежной альтернативе, стоящей перед ученым его времени: либо путь нечестного приспособления, либо путь поругания. Привожу доподлинные слова Омара Хайяма: "Я не мог подобающим образом ни приложить моих стараний к работе подобного рода, ни посвятить ей дополнительных размышлений, так как мне сильно мешали невзгоды общественной жизни. Я был свидетелем гибели людей науки, число которых сведено сейчас к незначительной кучке, настолько же малой, насколько велики их бедствия, на которую суровая судьба возложила большую обязанность посвятить себя в эти тяжелые времена совершенствованию науки и научным исследованиям. Но большинство тех, которые в настоящее время имеют вид ученых, переодевают ложь в истину, не выходят из границ обмана и бахвальства, заставляя служить знания, которыми они обладают, корыстным и недобрым целям. А если встречается человек, достойный по своим изысканиям истины и любви к справедливости, который стремится отбросить суетность и ложь, оставить хвастовство и обман, - то он делается предметом насмешки и ненависти".
Последний период жизни Омара Хайяма был чрезвычайно труден, сопряжен с лишениями и тоской, порожденной духовным одиночеством. К славе Хайяма, как выдающегося математика и астронома прибавилась в эти нишапурские годы крамольная слава вольнодумца и вероотступника. Философские взгляды Хайяма вызывали злобное раздражение ревнителей ислама.
Научно-философское наследие Омара Хайяма невелико. В отличие от своего предшественника, Авиценны, Хайям не дал целостной, разработанной им философской системы. Трактаты Хайяма затрагивают лишь отдельные, правда из числа важнейших, вопросы философии. Некоторые из сочинений были написаны, как и упомянутый выше первый философский трактат, в ответ на просьбу отдельных духовных или светских лиц. До нашего времени сохранилось пять философских сочинений Хайяма. Кроме "Трактата о бытии и долженствовании" еще "Ответ на три вопроса: необходимость противоречия в мире, детерминизм и вечность", "Свет разума о предмете всеобщей науки", "Трактат о существовании" и "Книга по требованию (обо всем сущем)". Все они кратки, лаконичны, занимают иногда несколько страниц.
Столкновения с духовенством приняли столь опасный для Омара Хайяма характер, что он вынужден был, в уже немолодые годы, совершить долгий и трудный путь паломничества в Мекку. Источники так и пишут: "чтобы сохранить глаза, уши и голову, шейх Омар Хайям предпринял хадж". Путешествие к святым местам в ту эпоху длилось иногда годами. На какое-то время Омар Хайям поселился в Багдаде, где преподавал в академии Низамийе.
По возвращении из хаджа Омар Хайям поселился в уединенном доме в деревушке под Нишапуром. По словам средневековых биографов, он не был женат и не имел детей. Хайям жил замкнуто, испытывая чувство постоянной опасности из-за непрекращающихся преследований и подозрений.
Год смерти Омара Хайяма неизвестен. Самой вероятной датой его кончины принято считать 1123 год. Из глубины XII века дошел до нас рассказ о последних часах Хайяма. Абу-л-Хасан Бейхаки слышал его от одного из его родственников. Омар Хайям в этот день внимательно читал "Книгу исцеления" Авиценны. Дойдя до раздела "Единое и множественное", он вложил зубочистку между двумя листами и попросил позвать необходимых людей, чтобы сделать завещание. Весь этот день он не ел и не пил. Вечером, окончив последнюю молитву, поклонился до земли и сказал: "О боже, ты знаешь, что я познал тебя по мере моей возможности. Прости меня, мое знание тебя - это мой путь к тебе". И умер.
Приведу в заключение рассказ о посещении могилы Омара Хайяма его почитателем Низами Арузи Самарканди. "В году 1113 в Балхе, на улице Работорговцев, - пишет Низами Арузи, - в доме Абу Саида Джарре остановился хаджа имам Хайям и хаджа имам Музаффар Исфизари, а я присоединился к услужению им. Во время трапезы я услышал, как Доказательство Истины Омар сказал: "Могила моя будет расположена на таком месте, где каждую весну ветерок будет осыпать меня цветами". Меня эти слова удивили, но я знал, что такой человек не станет говорить пустых слов. Когда в году 1136 я приехал в Нишапур, прошло уже четыре года с тех пор, как тот великий закрыл лицо свое покрывалом земли и низкий мир осиротел без него. И для меня он был наставником. В пятницу я пошел поклониться его праху, взяв с собой человека, чтобы указал мне его могилу. Он привел меня на кладбище Хайре. Я повернул налево и у подножия стены, отгораживающей сад, увидел его могилу. Грушевые и абрикосовые деревья свешивались из сада и, распростерши над могилой цветущие ветви, всю могилу его скрывали под цветами. И мне пришли на память те слова, что я слышал от него в Балхе, и я разрыдался, ибо на всей поверхности земли я не увидел бы для него более подходящего места. Бог, святой и всевышний, да уготовит ему место в райских кущах милостью своей и щедростью!"
Литературное наследие
Омар Хайям писал исключительно рубаи. Так на востоке называли четверостишия в которых рифмовались первая, вторая и четвертая или все четыре строфы. Он выгранил форму четверостишия, как драгоценный камень. Как высказался Эдвард Фитцджеральд: "Старик Хайям звенит, как настоящий металл".
Когда создавал Омар Хайям свои четверостишия? Очевидно, в течение всей жизни, до глубокой старости. Он никогда не писал хвалебных од правителям, даже когда имел все основания для этого. Рубаи не считались серьезной формой поэзии; и современниками, как поэт, Омар Хайям не признавался. Едва ли сам Хайям придавал своим рубаи серьезное значение, скорее всего они возникали мимоходом, экспромтом.
Темы его четверостиший разнообразны и противоречивы. Один из первых его исследователей и переводчиков академик В.Жуковский писал о нем следующее: "Он вольнодумец, разрушитель веры; он безбожник и материалист; он насмешник над мистицизмом и пантеист; он правоверующий мусульманин, точный философ, острый наблюдатель, ученый; он - гуляка, развратник, ханжа, и лицемер. Он не просто богохульник, а воплощенное отрицание положительной религии и всякой нравственной веры; он мягкая натура, преданная более созерцанию божественных вещей, чем жизненным наслаждениям; он скептик-эпикуреец, он - персидский Абу-л-Аля (Маарри), Вольтер, Гейне. Можно ли, в самом деле, представить человека, если только он не нравственный урод, в котором могли бы совмещаться и уживаться такая смесь и пестрота убеждений, противоположных склонностей и направлений, высоких доблестей и низменных страстей, мучительных сомнений и колебаний?". Но я не соглашусь с этим. Нравственность Хайяма во всех случаях человечнее, ей противостоит официально-лицемерно-религиозная мораль. Противоречия между его отдельными мыслями пробовали объяснить, подвергая сомнению их авторство. Ведь его жизнь обросла легендами, а творчество породило множество подражателей от известных поэтов до кабатских завсегдатаев. Но главное не в этом. Его четверостишия рождены настроениями момента. А не меняют настроений как раз "моральные уроды" - ревнители моральных обносков, фанатики. Тот, кто тоже шел своим путем всегда несомненно уловит при внешней разношерстности мыслей глубокую их целостность и последовательность. Многие его высказывания имеют подтекст. Читайте рубайат медленно. Не торопитесь, почти каждое четверостишие рождает желание задуматься...
Европа открыла рубаи Омара Хайяма на рубеже веков. Тогда появились первые переводы. Во время первой мировой войны рубайат был карманной книгой английских солдат. С тех пор его переводили много. Только на русский язык существует несколько десятков авторских переводов: Н.Стрижкова, О.Румера, И.Тхоржевского, С.Липкина, Л.Пеньковского, Л.Некоры, К.Бальмонта, Н.Кононова, Д.Седых, Ц.Бану, В.Державина, Г.Плисетского, Г.Семенова, А.Старостина, К.Арсеньевой, С.Кашеварова, А.Щербакова, Б.Голубева, А.Кушнера, Я.Часовой, С.Ботвинника, А.Ревича, Ф.Корша, В.Зайцева, Б.Маршака, С.Северцева, В.Милюкова, В.Величко, Я.Козловского, Т.Зульфикарова, К.Герры, И.Налбандяна, А.Грузинского, Т.Спендиарова, В.Кафарова, А.Наумова, А.Янова, Н.Леонтьева, Е.Ильина, Т.Лебезинского, Н.Гребнева, В.Мазуркевича, Л.Озерова, Э.Фитцджеральда, Жуковского, Алиева и некоторые другие.
Некоторые переводили только отдельные четверостишия, другие стремились перенести весь рубайат. Одни старались переводить как можно точнее, дригие, например Эдвард Фитцджеральд, весьма вольно писали на темы Хайяма подражая его стилю. Наиболее крупные переводы - Плисетского, Державина, Румера, Некоры, Стрижкова, Голубева. Наиболее полным и совершенным признается перевод Г.Плисетского.
Источник: